(перевод с арабского В.А.Смирнова)

Гемма мудрости божественной в слове Адамовом

Бог с точки зрения славных имен Своих, которым нет счета, пожелал увидет их воплощенные сущности, или, если хотите, Свою воплощенную сущность (айн) в некоем (микро) косме, который вбирал бы весь миропорядок (амр), имея атрибут существования, и через него раскрыть для Себя Свою тайну. Ведь если кто-то непосредственно видит себя, то видит не так, как видел бы (себя) в чем-либо другом, что было бы, как зеркало; (в нем) он сам появляется перед собой в форме, представленной тем, во что он смотрится, чего не было бы без последнего.

И Достославный Бог дал всему миру существование оформленной (Им) видимости, лишенной духа и подобной неотполированной зеркалу. А определение Божье таково, что всякое, Им образованное, должно принять Божественный дух, который Он даст, вдохнув в сие образованное. Оно (определение) есть не что иное, как подготовленность этой образованной формы принять постоянное истечение, проявление (Бога), которое было и будет всегда. Так остается лишь (форма), принимающая (дух), а она бывает только от Его Наисвятейшего Истечения. Таким образом, весь миропорядок от начала и до конца – от Него, к нему все восходит, и все исходит от Него.

И потребовалось ясность зеркала мира, и вот Адам стал воплощенной сущностью ясности того зеркала и духом той формы, а ангелы – частью сил той формы, которая есть форма мира, обозначаемого термином «Большой Человек» (инсан кабир). Ангелы в нем (мире) были подобны тем силам духа и чувств, которые есть в человеческом существе. Ведь каждая из них закрыта собой, не видит никокой другой, достойнее себя, считая что, сама она пригодна занять любое высокое и почетное место, которое дал бы ей Бог в силу ее Божественной совокупности (джамийя иляхийя), включающей относящегося к Божественной стороне (джинаб иляхий), к сущности сущностей (хакикат ал-хакаик) и (в существе, несущем эти атрибуты) к тому, что предпологает универсальная природа (табиа куллийя), котороя охватила принимающие (формы) всего мира сверху донизу. Этого не познать разумом, путем интеллектуального созерцания; постигнуть это можно лишь путем Божественного откровения, через которое познается источник (асл) форм мира, принимающих Его дух.

Сие упомянутое (существо) было названо человеком и преемником (халифа), а человеческое его (заключается) в универсальности его существа и в том, что оно заключило в себе все интеллигибельные сущности (хакаик). Оно для Бога – зрачок глаза, которым осуществляется созерцание, называемое зрением. Поэтому оно и было названо человеком, ибо им Бог созерцает Свое Творение (халк) и потому ниспосылает ему (Свою) милость. Он – человек, возникший и вечный, постоянное и вечное становление, слово разделяющее и собирающее, он – проявление мира в его существовании, а потому он выделяется в мире, как камень выделяется в печатке. Он то, на чем высечена надпись, знак, которым Вседержатель опечатывает Свою сокровищницу. Из-за этого Он назвал его преемником, так как сего помощью Всевышный охраняет творение, подобно тому как печать охраняет сокровища. Ведь пока на сокровищнице печать Господня, никто не отважится открыть ее, кроме как по Его разрешению, и станет в таком случае его преемником в сохранении мира. А потому мир останется в сохранности, пока в нем есть сей Совершенный человек (ал-инсан ал-камил). Разве не видишь ты, что, если он исчезнет и будет изъят из сокровищницы мира, не останется в ней ничего, вложенного в нее Богом, а произойдут в ней отклонения и катаклизмы и весь миропорядок переместится в потусторонний мир и станет вечной печатью на том мире?

Итак, все имена (Бога), находящиеся в Божественных формах, проявились в человеческом существе, а потому заняло оно положение всеохвата и вбирания сущего, что дало Богу аргумент против ангелов. Остерегись же, ведь Бог поучал тебя на примере других; смотри, откуда пришла погибель погибших. Ведь ангелы не приняли явленного этим преемником, не приняли и требуемого Богом почитания (Его) универсальной сущности (ибада затийя), а ведь узнать о Боге можно лишь то, что явит (для познания) Его универсальная сущность (зат). У ангелов нет Адамовой совокупности (имен), они не приняли имен Бога, которые к ней относились и которыми (Адам) прославлял и почитал Бога; они не ведали, что у Бога есть (другие) имена, оставшиеся вне их знания, а потому не прославляли и не почитали Его ими, как почитал Адам.

Упомянутое взяло верх над ними, и это стало им приговором, ведь говорили они о существе (человеческом): «Ужели поставишь на ней (земле) того, кто будет делать непотребства?» А это – не что иное, как спор и неповиновение, и это – суть от них происшедшего, ибо сказанное ими об Адаме – суть того, что они (сказали бы) о Боге. И не будь это вызвано их существом, они бы не сказали об Адаме того, что сказали, не заметив этого и не почувствовав. Ведь знай они души свои, они бы ведали, а ведая, убереглись бы от греха. Кроме того, они не сомневались и потому не знали меры в своем притязании на прославление и почитание (Бога). А у Адама были и те Божественные имена, которых не найти у ангелов, потому они не славили и не почитали Его ими, как славил и почитал Адам.

Описал нам Бог случившееся, дабы не расходились мы с Ним и познали благопристойность по отношению к Нему, не притязая на то, посредством чего были осуществлены и что содержим в себе в актуальном бытии (би-т-такйид); ведь выражать слишком общие притязания и включать в них то, что отнюдь не наше и чего мы не ведаем, значит для нас осрамиться. Таково Божественное объяснение, которым Бог наставил рабов Своих, благочестивых, верных и Ему следующих.

Теперь обратимся вновь к мудрости и скажем: знай, что универсалии (умур куллийя), даже когда они не существуют в (виде) своей актуальной сущности, осознаваемы и ведаемы, без сомнения, умом, и они, будучи скрыты, (тем не менее) неотъемлемы от актуально-сущностного бытия (вуджуд айний); их определение и влияние распространяется на все, имеющее актуально-сущностное бытие. Более того, оно именно их, и ничья другая актуализированная сущность; я подразумеваю актуальные сущности имеющего актуально-сущностное бытие, и они не перестают (вместе с тем) быть интеллигибельны (макула) сами по себе. Они явные (захира) с точки зрения актуальных сущностей сущего, и они скрытые (батина) с точки зрения своей интеллигибельности.

Всякое актуальное сущее опирается на эти универсалии, неотъемлемые от разума, и актуализированное бытие их, в котором они перестали бы быть интеллигибельны, невозможно. Независимо от того, является ли это актуализированное сущее временным (муаккат) или вневременным, сопряженность (нисба) и временного с этой интеллигибельной универсалией одна и та же. Однако эта универсалия определяет актуализированное сущее в соответствии с тем, чего требует интеллигибельная сущность этого актуализированного сущего, как (наблюдается) сопряженность знания с ведающим и жизни с живым.

Жизнь – интеллигибельная сушность, и знание интеллигибельная сущность, отличная от жизни, как и жизнь отлична от него. Скажем далее о Всевышнем Боге, что Он обладает и знанием и жизнью, а потому Он Живой Ведающий. Об ангеле мы говорим,что он обладает жизнью и знанием, а потому он – ведающий живой. О человеке мы говорим, что он обладает жизнью и знанием, а потому он – живой ведающий. Интеллигибельная сущность знания едина, и интеллигибельная сущность жизни едина, и сопряженность ее с ведающим и живым одна и та же. Мы говорим, что знание Бога вечное (кадим), а знание человека образованное (мухдас). Взгляни же, какие определенности породила сопряженность в этой интеллигибельной сущности, взгляни на эту связь интеллигибельного и актуализированного сущего. Как знание определило, что обладающего им назовут ведающим, так и имеющий атрибут знания определил его как образовавшееся (хадис) в том, что образовалось, и как вечное в том, что вечно. Так каждое и определимо им, и определяют его.

Известно, что (в случае), если эти универсалии являются интеллигибельными и при этом лишены актуальной сущности, они имеют способность определять, и они определимы в случае, если сопряжены с актуально-сущностным бытием. Они могут быть определяемы в актуальных сущностях, имеющих бытие, и они (универсалии) не принимают членения и разделения, ибо это для них невозможно. Они (наличествуют) сами по себе во всяком, имеющем их атрибут, подобно тому, как человечность (инсанийя) в каждой особи данного конкретного рода не членилась и не умножалась с умножением числа особей и не переставала быть интеллигибельной.

Коль скоро связь между имеющим актуально-сущностное бытие и не имеющим оного установлена, а связь эта – небытийная сопряженность (нисаб адамийя), то связь имеющих бытие вещей друг с другом ближе к пониманию, ибо между ними во всяком случае есть нечто общее – актуально-сущностное бытие, а ведь связь (есть), даже когда нет ничего общего. (Коль скоро) она имеется при отсутствии общего, то при наличии общего (она) сильнее и вернее.

Несомненно, что в образованном установлены его образованность и его нуждаемость (ифтикар) в образующем, образовавщем его, в силу того что само по себе оно (образованное) обладало потенциальным бытием (имкан). Ведь существование его – от другого, и оно связано с Ним узами нуждаемости. Тот, на Кого опираются (в существовании), неизбежно должен быть Самосущим (ваджиб ал-вуджуд ли-зати-хи), самодовлеющим в Своем существовании, и не нуждающимся (в чем-либо другом). Это – Давший Своей универсальной сущностью существование образовавщемуся, и потому он сопряжен с ним. И, вызвав его (к существованию) Своей универсальной сущностью, Он сделал его самодостаточным. И, поскольку образовавщееся опирается (в своем существовании) на Того, от Чьей универсальной сущности появилось, неизбежно, что оно будет подобным Ему во всех описывающих его именах и атрибутах, которыми оно сопряжено с Ним, кроме (атрибута) существования самого по себе, ибо этого не может быть в образовавшемся: даже если оно самодостаточно в (своем) существовании, это от другого, а не само по себе.

Знай также, что когда миропорядок, как мы сказали, появился подобным Ему, Всевышней, чтобы нам узнать Его, подсказал нам взглянуть на образовавшееся и упомянул, что Он показал нам в нем знаки (аят) Свои, и мы взяли его за ориентир и доказательство. Какой бы атрибут мы Ему не придали, мы сами несем в себе этот атрибут, кроме (атрибута) "самосущий». Поэтому, познав Его через и из самих себя, мы сопрягли с Ним все, что сопрягли с собой. Так пришли к нам Божественные вести через язык истолкований. Он описал нам Себя через нас: видя Его, мы видим себя, и видя Себя, Он видит нас.

Несомненно, что мы множественны как особи и виды и что мы, даже будучи объединены единой интеллигибельной сущностью, точно знаем,что есть нечто, отличающее одних от других: не будь его, в едином не было бы множественности. Точно так же, хотя Он и дал нам все те атрибуты, что и Себе, неизбежно должно быть нечто, отличающее Его от нас, и это именно то, что мы в нашем существовании нуждаемся в Нем, так как наше существование потенциальное, а Он не нуждается в том, в чем нуждаемся мы. И это делает для Него верным и вневременность (азал) и вечностность (кидам), чем отрицается та первичность, которая открывает сущее из небытия. Поэтому с Ним не сопрягается первичность, хотя Он и «Первый». Потому о Нем сказано: «Конечный». Ведь если бы Его первичность была первичностью актуального бытия, Он не мог бы быть конечным для имеющего актуальное бытие, ибо потенциальное не имеет конечного: имеющие потенциальное бытие бесконечны, и у них нет конечного. Нет, Он конечный потому, что весь миропорядок восходит к Нему после сопряженности Его с нами, таким образом, Он – конечный по сути Своей первичности и первичный по сути Своей конечности.

Знай также, что Бог явил Себя через явное и скрытое; потому Он дал существование миру скрытому (алам гайб) и миру свидетельствуемому (алам шахада), дабы мы познали скрытое тем, что в нас относится к миру скрытому, а явное – своим свидетельствованием . Он также явил Себя через довольство и гнев и создал мир страшащимся и ишущим – страшащимся Его гнева и ищущим Его довольства. Он явил Себя красивым и величественным, а потому создал нас богобоязненными и любящими (Его). И так (можно сказать про) все, что сопряжено с Ним, Всевышним, и что носит имя Его.

Он дал эти два атрибута двумя руками, которыми Он сотворил Совершенного человека как соединяюшего интеллигибельные сущности мира и его индивидуализированное сущее (муфрадат). Итак, мир – свидетельствуемое, а преемник – скрытое, потому и скрылся султан.

Бог придал Себе качества покрывал темных – природных тел и покрывал светлых – легких духов. Таким образом, мир – соединение плотного (касиф) и легкого (латиф); он – покрывало на самом себе, а потому не понимает Бога так, как Он понимает Самого Себя. Он (мир) остается накрытым покрывалом, которое не снимается и знанием его о том, что он отличается от давшего ему существование своей нуждаемостью. Ему не суждено самосуществование, оно – существование (только) Бога, а потому он никогда Его не постигнет. И в силу этого Бог остается непознанным ни мистическим знанием (заук), ни свидетельствованием, поскольку образовавшемуся нет места в этом.

Создав Адама обеими руками, Бог возвеличал и прославил его. Поэтому Он сказал Сатане: «Что удержало тебя от поклонения тому, кого сотворил Я своими (обеими) руками?». Он (человек) – не что иное, как актуальная сущность, в которой Он объединил две формы: форму мира и форму Бога, а они – две руки Бога. Сатана же – одна из частей мира, в котором осуществились эта совокупность. Поэтому был Адам преемником: не будь он внешне схож по форме с Тем, Кто сделал его преемником в том, в чем Он сделал его преемником, не был бы он преемником, не будь в нем всего, чего требуют подданные, которым он был оставлен преемником (бога) ведь опора (в существовании) их – на него, а потому он должен сделать все, что им необходимо) не был бы он преемником (Бога) над ними. Поэтому преемничество не пристало никому, кроме Совершенного человека, ведь его явное Он сформировал из интеллигибельных сущностей мира и его форм, а его скрытое – по Своему подобию. Поэтому сказал Он о нем: «Я был ему слухом и зрением», а не сказал: «Я был его глазами и ушами». Различай же эти две формы. Так же и в каждом сущем в мире (есть эти две формы) в соответствии с требуемым интеллигибельной сущностью этого сущего. Но ни у одного (из сущих) нет всего, что есть у преемника, и получил он (положение преемника) только из-за этой совокупности.

Если бы не струение (сараян) Бога в сущем, не было бы мира, так же как не будь интеллигибельных универсалий, не появилась бы определенность актуального сущего. В силу этого мир в своем существовании постоянно нуждается в Боге:
Целое нуждается, целое не обойдется самим собой;
Это – Бог, мы говорим это прямо и определенно.
Если же упомянут Самодовлеющий, Не Нуждающийся,
То ты знаешь Кого тем самым мы имеем в виду.
Итак, целое с целым связано, они Неразрывны, усвойте же это.

Я познал мудрость существа Адама, т.е. его явную форму, и познал дух Адама, т.е. его скрытую форму; это – Бог-Творение. Я познал, каково его положение, оно – совокупность, посредством которой стала действительной (его) степень преемника (Бога). Адам – единая душа, из которой был сотворен род людской, и о нем сказал Всевышний: «О люди! Бойтесь Господа вашего. Который сотворил вас в одном человеке; от него сотворил супругу ему, а от них двоих размножил мужчин и женщин». (Коран, Ниса:1). Слово Всевышнего «Бойтесь Господа вашего» значит: пусть то, что в вас явно, охранит Господа, а то, что в вас скрыто (а это – Господь ваш), охранит вас, ведь здесь и порицание (зимм), и восхваление (хамд). Будьте же охраной Ему в порицании, и да будет Он охраной вашей в восхвалении; будьте (таким образом) благочестивыми и ведающими.

Глава 12
Гемма мудрости сердечной в слове Шуэйбовом

Знай, что сердце – я имею в виду сердце знающего Бога – от милости Бога, и оно вместительнее ее, ибо оно вместило Великого Бога, а милость Его не вмещает Его. Так гласит язык толпы, ведь (она полагает, что) Бог дает милость, а не получает ее, а потому милость никак Его не определяет. Избранные же говорят, что Бог придал Себе атрибут дыхания, а оно от выдыхания, что Божественные имена – воплощенная сущность сего поименованного, а он есть не что иное, как Он, и что они (имена) требуют являемых ими интеллигибельных сущностей, интеллигибельные же сущности, коих требуют эти имена, суть не что иное, как мир. Таким образом, Божественность (улюхийя) требует обожествляемого (малюх), а господствие (рубубийя) требует опекаемого (марбуб), иначе же оно лишено смысла, и не может ни существовать, ни мыслиться, кроме как посредством оного (опекаемого).

Бог с точки зрения Своей универсальной сущности не нуждается в мирах, господствие же не имеет сего определения. Посему пребывает миропорядок в (состоянии), определяемом тем, чего требует господствие, и тем отсутствием нуждаемости в мирах, которое причитается универсальной сущности (Бога), причем господствие и описанность (именами) суть на деле не что иное, как воплощенная сущность сей универсальной сущности.

Когда же произошло противостояние по определению сопряженностей, донесла (Божественная) весть то сострадание, кое проявил Бог по отношению к рабам Своим. И прежде всего удовлетворил Он потребность господствия дыханием Своим, сопряженным с (атрибутом) Милостивый, создав мир, которого требует своей сущностью господствие, а также все Божественные имена. С этой точки зрения очевидно, что милость Его вместила все, а следовательно, и Бога, а потому она вместительнее сердца или равна ему по вместимости.

Знай также, что Всевышний Бог, как доказано в «Ас-Сахихе», при проявления принимает разные формы и Всевышний Бог таков, что сердце, вместив Его, не вмещает вместе с Ним прочих созданий, ибо Он как бы заполняет его. Это означает, что если оно созерцает Бога, когда Он проявляется для него, то уже никого, кроме Него созерцать не может. Сердце знающего (Бога) в своей вместимости подобно тому, о чем сказал Абу Язид ал-Бистами: «Находись престол и им охватываемое сотню миллионов раз в одном из уголков сердца знающего, тот не почувствовал бы сего». Об этом же сказал Джунейд: «Образованное в соединении с вечным утрачивает всякую (силу) воздействия; как же сердцу, вмещающему вечное, почувствовать существование образованного?»

Если появление Бога различно в своих формах, сердце неизбежно будет то шире, то уже в соответствии с той формой, в которой помещается Божественное проявление, ибо ничего не остается сверх некоей формы, в которой помещается проявление (Бога). Место сердца в знающем или Совершенном человеке словно гнездо камня перстня в перстне, оно не является избыточным, а напротив, соответствует его (камня) размеру и форме, будучи столь же округлым, что и камень, если камень округлый, или столь же четырех-, шести-, восьми- или прочее угольным, если камень четырех-, шести-, восьми или прочее угольный и гнездо его в перстне подобно ему, а не чему-либо другому. Это противоположно утверждению, что Бог проявляется в соответствии с подготовленностью раба. Но это не так: раб является Богу в мере той формы, в которой ему проявляется Бог.

Решение же данного вопроса состоит в том, что у Бога – два проявления: проявление (мира) скрытого и проявление (мира) свидетельствуемого. Из проявления мира скрытого обеспечивает Он ту подготовленность, которой характеризуется сердце, а она (подготовленность) есть самоявление (сердца), интеллигибельной сущнотью которой является мир скрытого, она – та индивидуальная сущность, которая полагается ему (сердцу) в силу речения о самом себе: «оно». И «оно» не перестает быть ему (сердцу) присущим всегда и вечно. И если ему, т.е. сердцу, будет дана эта подготовленность, ему в свидетельствовании проявится свидетельствуемое проявление. Тогда оно увидит Его, и Он появится в той форме, в которой Он, как мы упомянули, ему проявился.

Он, Всевышний, обеспечил ему (сердцу) подготовленность речением Своим: «Дал каждой вещи ее строй», затем устранил Он завесу между Собой и рабом Своим, и он увидел Его в форме своего исповедания (мутакад), ибо Он – воплощенная сущность его исповедания. И сердце и глаз видят всегда лишь форму исповедываемого им (рабом) мнения о Боге. Форму именно того Бога, который в исповедуемом, вместило сердце, и именно Он проявляется ему, и Его оно узнает. Глаз видит лишь Бога исповедуемого (ал-хакк ал-итикадий). Многообразие же исповеданий очевидно, и тот, кто связывает Его, отрицает Его в том, с чем он Его не связывает, если Он проявляется. Тот же, кто освобождает его от связывания, не отрицает Его, а утверждает Его во всякой форме, в которую Он переходит, являя ему Самого Себя в мере той формы, в которой Он ему проявился, и так до бесконечности, ибо формы проявления (Бога) не имеют предела, за которым закончились бы. Так же и знание о Боге не имеют для знающего предельной черты, у которой он остановился бы; напротив, знающий всегда требует большего знания о Нем: «Господь мой, умножь мои знания». Итак, процесс этот беспределен для обеих сторон.

Сие верно, если ты говоришь о Боге и Творении. Если же ты обратишь внимание на речение Его: «Я есмь нога его, коей он ступает, и рука его, коей он взыскивает, и язык его, коим он глаголет» а также прочие силы, и на место их, а оно – место органов (тела), то не будешь различать (Бога и Творение), а скажешь, что миропорядок есть целиком Бог или целиком Творение, ибо он (миропорядок) – Творение в (одном) отношении, он же – Бог в (другом) отношении, суть же едина. Ведь воплощенная сущность формы, в которой Он проявился, есть воплощенная сущность формы того, кто принял сие проявление; итак, Он и проявляющийся, и тот, кому проявляются. Узрей же, сколь удивительно прекрасен Бог в Своей индивидуальной сущности и в сопряженности Своей с миром в интеллигибельных сущностях Славных Имен Своих.
И лишь едина суть
И свет Его сути –тьма Его.
Кто сего не замечает,
В душе своей найдет печаль лишь.
Сказанное нам познает
Лишь раб, наделенный стараньем.
«В этом - назидание тому, у кого есть сердце», в силу переменчивости Его в многообразии форм и атрибутов. Он (Бог) не сказал: «Тому у кого есть разум», ибо разум фиксирует, ограничивая некий вопрос рамками одного определения, в то время как интеллигибельная сущность не приемлет подобного ограничения. А потому сие – не назидание для обладающих разумом, которые исповедуют различное, опровергая и проклиная друг друга и не имея тех, кто искал бы для них торжества. Ведь бог одного из них не властен над богом другого: исповедующий защищает то, что он исповедует в своем боге, и ищет торжества его, другой же в своем исповедании торжества ему не ищет, а потому лишен воздействия на исповедуемое противником его. Точно так же и противнику не будет поддержки в поиске торжества со стороны его бога, которого он исповедует. Итак, нет у них тех, кто искал бы для них торжества, ибо Бог не наделил им богов исповеданй из-за отъединенности каждого из исповедующих; торжествующий же – понятие собирательное, и ищущий торжества – понятие собирательное.

Бог для знающего – это познанное, такое, что не может быть неизвестным и неузнанным. Люди, познавшие в этом мире, таковы же и в мире потустороннем. А потому сказал Он: «В этом – назидание тому, у кого есть сердце», и кто познал переменчивость Бога в формах вследствие постоянного изменения образов. Так из души своей познал он душу свою, а душа его не является чуждой индивидуальной сущности Бога, а является воплощенной сущностью этой индивидуальной сущности. Она (вешь) – знающая, ведающая и утвержденная в данной форме, и она же не является ни знающей, ни ведающей. Таков удел познавшего Бога из проявления и свидетельствования в воплощенной сущности совокупности, этот удел - речение Его «тому, у кого есть сердце», многообразное в своем изменении.

Что же до верующих, кои суть традиционалисты, следующие традиции пророков и посланников, ведающих о Боге (но не те, кто следует традиции мыслителей и толкователей (Божественных) вестей, приписывая их – вести – своим умозрительным доказательствам), то сии, следующие традиции посланников (да пребудет над ними благословение Божье!), имеются в виду в речении Всевышнего «Или (кто) преклонил слух» к тому, что несут Божественные вести через пророков (да пребудет над ними благословение Божье!). А он, т.е. преклонивший слух, есть свидетельствующий, встающий на ступень воображения и применения ее, как изрек он (пророк) – мир ему! – относительно благого деяния: «Дабы поклонялся ты Богу, как если бы видел Бога», когда Бог перед молящимся, а потому он – свидетельствующий. Тот же, кто следует традиции мыслителей, ограничиваясь умозрительным рассуждением, не есть «преклонивший слух». Тот же, кто преклонил слух, неизбежно является свидетельствующим вследствие нами упомянутого. Если же он не свидетельствующий вследствие нами упомянутого, то он не подразумевается сим стихом (Корана). Последние суть именно те, о ком Бог сказал: «... поскольку те, за кем следовали, отреклись от своих последователей», а посланники не отрекаются от последователей своих, за ними следующих. Осуществляй же друг и сторонник, мною для тебя упомянутое в сей (главе о) «мудрости сердечной».

Отнесена же она (данная глава) к Шуэйбу в силу заключенного в ней разнообразия разветвленности. Иными словами, ветви ее не ограничены, ибо всякое исповедание - ветвь, она же – все ветви в целом, т.е. исповедания. И если будет снято покрывало, то снято будет для каждого в соответствии с его исповеданием: не может быть снято и вразрез с исповедуемой им мудростью (как изрек Он: «И открылся им Бог не таким, как они считали»), которая в основном подобна мудрости мутазилита, считатающего, что Бог осуществляет угрозу по отношению к бунтовщику, если тот умрет без покаяния. Так вот, если он умрет, а Бог проявит к нему милосердие, и будет промысел Его его не наказывать, то он увидит, что Бог Всепрощающ и Милостив, и обнаружит он в Боге то, чего не предполагал.

Что же до индивидуальной сущности (Бога), то некоторые рабы (Божьи) питают твердую уверенность, что Бог таков-то и таков; если же будет снято покрывало, увидят они форму своего исповедуемого, а она – Бог, и будут исповедовать ее. Узел будет развязан: исчезнет исповедание и вернется знание посредством свидетельствования. Когда же глаз становится зорким, взгляд уже не утомляется, и некоторым из рабов (Божьих) в чередовании форм проявления (Бога) при созерцании открывается отличное от того, что они исповедовали, ибо оно (проявление) не повторяется. Тем самым подтверждается, что сие (отличное) – в индивидуальной сущности (Бога), и «открывается им Бог» в Своей индивидуальной сущности «не таким, как они считали» до того, как было снято покрывало.

Мы уже указывали в нашей книге «Проявления» на форму восхождения по ступеням Божественных знаний после смерти, когда говорили о нашей встрече с членами суфийской таифы и нами им рассказанном, прежде им неизвестном в данном вопросе. Среди наиболее примечательного – то, что он (человек) пребывает в постоянном восхождении и не чувствует этого в силу тонкости и легкости покрывала и схожости форм; как изрек Всевышний: «Дано им было схожее». Сие одно (покрывало) не есть другое, ибо два схожих для знающего, что они схожи, отличны друг от друга. Совершающий (восхождение) видит множественность в едином и знает, что за Божественными именами, хоть их интеллигибельные сущности различны и множественны, стоит единая сущность, ибо сие умозрительная множественность в Единосущностном. В проявлении (Бога) присутствует свидетельствуемая множественность в единой сущности, точно так же как первоматерия входит в определение всех форм, которые, несмотря на свою множественность и различие, восходит на деле к единой субстанции – своей первоматерии. Кто познал самого себя таким образом, тот познал Господа своего, ибо Он сотворил его по образу Своему, более того, Он – сущность его индивидуальной и интеллигибельной сущности.

Поэтому знания души и интеллигибельной сущности ее не достиг никто из ученых, кроме теологов из числа пророков и суфиев. Из древних же теоретиков и мыслителей, а также мутакаллимов с их учением о душе и ее сущности, никто не постиг этой сущности. Теоретизирование никогда не откроет ее, и кто идет в поисках знания ее по пути теоретизирования, тот попадает пальцем в небо и ломится в открытую дверь. И нет сомнения, что они «из тех, кто сбился с пути в мире сем, считая, что творит добро». Ищущий успеха на ложном пути никогда его не найдет. Сколь же прекрасно сказано Всевыщним Богом о мире и превращении его с (Божественным) дыханием «в новое творение» в единой сущности. Он сказал о секте, да и о большей части мира: «Они в недоуменном сомнении относительно нового творения», ибо не ведают они обновления миропорядка вместе с дыханием.

Но его (обновление) увидели ашариты в некоторых сторонах сущего, а именно в акциденциях, увидели его и приверженцы хусбанийи в мире в целом; теоретики же все обвиняли их в невежестве. Однако и те и другие (ашариты и хусбаниты) ошибались. Ошибка последних состоит в том, что они, хотя и говорили о превращениях во всем мире, не открыли единичной сущности субстанции, которая (субстанция) приняла данную форму и существует лишь посредством оной, и та немыслима без нее. Скажи они это, сделали бы свое дело полностью.

Что же до ашаритов, то не знали они, что весь мир – сочетание акциденций, а потому он изменяется каждое мгновение: акциденция не живет двух мгновений. Это сказывается в определениях вещей. Например, если они (ашариты) определяют вещь, то из определения явствует, что она есть акциденция, и они акциденции, упомянутые в определении, - сущность этой самостоятельно существующей субстанции; она же (акциденция), будучи акциденцией, самостоятельно не существует. Таким образом, из совокупности самостоятельно не существующего выделилось существующее самостоятельно, подобно тому, как протяжность (тахайюз) (в определении самостоятельно существующей субстанции) и принятие ею акциденций – ей присущее определение. Но несомненно, что принятие есть акциденция, поскольку бывает лишь в принимающем и не существует самостоятельно, и оно (принятие) присуще субстанции. И протяженность есть акциденция, бывающая лишь у протяженного, а значит, не существующая самостоятельно. Но протяженность и принятие (акциденцией) не являются избыточными для сущности определяемой субстанции, поскольку свойственные ей определения – сущность определяемого и его самость. Итак, получается, что не существующее двух мгновений существует и два, и многие мгновения, не существующее самостоятельно оказалось самостоятельно существующим. А они (ашариты) и не змаечают ими допускаемого, они-то и находятся «в недоуменом сомнении относительно нового творения».

Идущие же по пути откровения видят, что Бог проявляется в каждом (Своем) дыхании и проявление (Его) не повторяется. Они также видят, свидетельствуя (это), что всякое проявление дает новое творение и уносит творение. Унесение его и есть умирание (фана) в проявлении, даваемое же другим проявлением пребывает, пойми это.

Глава 27
Гемма мудрости единичной в слове Мухаммадовом

Его мудрость единична (фардийя), ибо он – наиболее совершенный в человеческом роде, а потому им был начат миропорядок и им закончен: он был пророком, когда Адам пребывал (еще) глиной и водой, затем в своем существе из элементов – Печатью пророков.

Первое из нечетных чисел – три, а следующие нечетные числа из него (составлены). Он (мир ему!) был ярчейшим подтверждением Господа своего, ибо ему были даны все слова в совокупности, которые суть обозначения имен Адамовых, и походил на доказательство тройственностью своей, а доказательство является таковым само по себе.
Сущность его выражает первое нечетное число в силу троичности его существа, а потому он сказал о любви, которая есть основа и начало сущего: «Мне полюбились в вашем мире три (рода вещей)» с их тройственностью, затем он сказал: «Женщины и аромат, а молитва стала для меня зеницей ока». Вначале он упомянул женщин и лишь после – молитву, ибо женщина часть мужчины с точки зрения появления ее воплощенной сущности.
Познание человеком души своей предшествует познанию им Господа своего, а познание им Господа своего – результат познания им души своей. Поэтому сказал он (мир ему!): «Кто познает душу свою, познает Господа своего». Если угодно, можешь считать, что это речение отрицает познание и утверждает невозможность (его) достижения, ибо такое (толкование) им допускается; а если угодно, можешь говорить об утверждении познания. Ведь в первом (случае) можно сказать, что душа твоя тобой непознаваема, а потому непознаваем тобой и Господь твой; а во втором – что ты познаешь ее и тем самым познаешь Господа своего.
Если Мухаммад (мир ему!) ярчайшее подтверждение Господа своего, то и всякая часть мира есть доказательство своего источника – Господа своего, пойми (это). Ему полюбились женщины, и он стремился (ханна) к ним, ибо это – стремление (ханин) целого к своей части; тем самым он выявил приказание со стороны Бога в душе своей, (приказание, данное) в речении Его об этом человеческом существе из элементов: «И вдохну в него из Моего духа». Кроме того, Он проявил Себя страсно желающим встречи с ним (человеком), сказав стремящимся (к Нему): «Дауд, Я желаю их более страстно», их т.е. стремящихся к Нему. Это особая встреча; о ней сказано в хадисе об антихристе: «Никто из вас не узрит Господа своего, не умерев», поэтому страстное желание неизбежно для тех, кто имеет сей атрибут.

Итак, Бог страстно желает сих приближенных, притом что Он видит их и хочет, чтобы и они Его видели, а (их) местоположение (макам) не позволяет этого. Это схоже с речением Его: «Чтобы Нам знать», притом что Он всезнающ. Он (Бог) стремится к особому атрибуту, который существует лишь после смерти, и им утоляется их страстное желание Его. Как сказал Всевышный в хадисе «Колебание» (а он к сему имеет отношение): «Ни в чем Я не испытывал колебания; но Я очень колеблюсь, взять ли верующего раба Моего, которому отвратна смерть; мне претит доставление ему неприятности, а для него неизбежна встреча со Мной». Он не сказал,что для него неизбежна смерть, дабы не опечалить его упоминанием смерти. Но, поскольку он встретит Бога лишь после смерти (как сказал пророк) – мир ему! – «Никто из вас не узрит Господа своего, не умерев»). Всевышний сказал: «А для него неизбежна встреча со Мной». И велико желание Бога сей сопряженности:
Стремится любимый узреть Меня,
Но Мое стремление к нему сильнее.
Души жаждут, но свершение невозможно,
И жалобны Мои стенания, и жалобны стенания его.

Поскольку Он разъяснил, что вдохнул в него (человека) от духа Своего, постольку и стремился к Самому Себе. Разве не видишь ты, что Он сотворил его по Своему подобию, ибо он от духа Его?

Поскольку существо его было из четырех элементов, приобретающих в теле его название темпераментов, от вдохновения Его произошло воспламенение из-за находившейся в его теле влаги, и дух человека был огнем в силу его устроения. А потому с Моисеем Бог говорил в форме огня и сделал его (Моисея) нуждающимся в нем (огне). Будь его (человека) существо природным, его дух был бы светом. Он назвал его (дух) вдуновением, что указывало: он – от дыхания Милостивого, и от сего дыхания, которое есть вдуновение, появилась воплощенная сущность его, а из-за предрасположенности получившего вдуновение произошло возгорание огнем, а не светом. И осталось дыхание Милостивого скрытым в том, благодаря чему человек является человеком.

Затем Он сделал для него из части его особь по его подобию, которую Он назвал женщиной. Она появилась подобной ему, а потому он стремился к ней, как вешь стремится к самой себе; а она стремилась к нему, как стремится вешь прародине своей. Ему (Мухаммаду) полюбились женщины, и Бог полюбил того, кого создал по Своему подобию, и заставил преклониться пред ним своих световых ангелов, несмотря на величие отпущенного им, несмотря на их высокое знание и природное существо. Отсюда и преистекла сообразность (мунасиба). А форма – величайшая, славнейшая и наиболее совершенная сообразность, ибо она (создает) парность, сопровождает существование Бога, как и женщина сопровождала в своем существовании мужчину и была ему парой. Итак, появились трое: Бог, мужчина и женщина; мужчина стремился к Господу своему, который есть источник его, как женщина стремилась к нему. И сделал Господ женщин любимыми ему, подобно тому, как Бог возлюбил того, кто сотворен по Его форме. А поскольку любовь бывает лишь к тому, от кого (любящий) образовался, его любовь была к Тому, от Кого он образовался, а Он – это Бог. Потому он сказал: «Полюбились (мне женщины...)», а не «Я полюбил» сам по себе, ибо любовь (к женщинам) связана с Господом его, по форме Которого он (сотворен) даже к любви к женщине: он полюбил ее любовью Бога к нему, уподобившись Богу.

Полюбив женщину, мужчина испросил связи, вернее, предельной связи, какая есть в любви, а для формы существа из элементов не было связи более великой, нежели совокупление. Потому охватила страсть все части его, и вследствие этого он получил от Него приказ об омовении, и заполнила его очищенность (тахара), как заполняло (его) погибание (фана) в ней (женщине) в момент страсти. Но Бог ревнив к своему рабу, когда считает, что он наслаждается кем-то, кроме Него. Поэтому Он очистил его омовением, дабы он вновь узрел Его в том, в ком он был предан погибанию, ибо есть только это.

Если мужчина свидетельствует Бога в женщине, то это – свидетельствование в пассивном (мунфаил); если он свидетельствует Его в самом себе – с точки зрения появления от него женщины, - то, свидетельствует Его в активном (фаил), а если видит Его в самом себе, не вызывая образ того, кто возник от него, то это – свидетельствование Его в пассивном, испытывающем действие Бога непосредственно. Свидетельствование им Бога в женщине полнее и совершеннее, ибо он свидетельствует Бога как активного и одновременно пассивного, нежели в самом себе – только пассивном. Поэтому он (мир ему!) полюбил женщин за совершенство свидетельствования Бога в них. Ведь Бог никак не может быть увиден вне материи; Бог в Своей Универсальной сущности не нуждается в мирах. И если это невозможно таким образом, и нет свидетельствования (Бога) иначе, как в материи, то свидетельствование Его в женщинах – величайшее и наиболее совершенное.

Величайшая связь – совокупление, оно есть подобие Божественного обращения к тому, кого Он сотворил по Своему подобию, дабы сделать его преемником Своим, и в нем Он видит Самого Себя. Поэтому дал Он ему надлежащий образ и вдохнул в него от Своего духа, который есть Дыхание Его, и явное в нем – Творение, а скрытое – Бог. Он придал ему атрибут управления сим великим созданием, ибо через него Всевышний «вершит (все) дела, начиная с небес», а они высший предел (ал-улювв), «и кончая землей», а она низшее из низших, ибо она низший из всех елементов.

Он назвал их «женщины», а у этого множественного числа нет созвучного ему единственного. Поэтому он (мир ему!) сказал: «Мне полюбились в вашем мире три (рода вещей): женщины...», а не сказал «женщина», учитывая отставание (тааххур) их в существовании от него, ведь отсрочивание предполагает отставание и откладывание (тахир). Всевышний сказал: «Отсрочка усугубляет неверие». Продажа с отсрочкой означает отставание. Поэтому он употребил слово «женщины».

Он полюбил их лишь из-за (их) степени, они – пассивное. Они, как природа для Бога, в которой Он раскрыл формы мира посредством волевого обращения (тавадджух ирадий) и Божественного приказания, которое есть совокупление в мире элементных форм, энергия (химма) в мире световых духов и расположение посылок в риторике для вывода следствия. Все это – совокупление первого нечетного числа в каждом из этих отношений. Если кто любит женщин таким образом, то сие – любовь Божественная, а кто любит их исключительно природной страстью, у того нет знания сей страсти: у него форма без духа. Хотя это форма в то же время имеет дух, он не виден тому, кто приближается к жене своей или вообще к особе женского пола лишь в целях наслаждения, и не знает, к кому (приближается). Он не ведает в душе своей того же, чего о нем не ведают другие, пока он не назовет это языком своим, дабы стало оно известным. Как сказано:
Верно (говорится) среди людей, что я пылаю страстью,
Но не ведают они, к кому страсть моя.

Он полюбил наслаждение, а потому полюбил и место, где оно происходит, а оно – женщина, но осталось скрытой от него суть вопроса. Знай он ее, знал бы, Кем он насладился и Кто насладился, и был бы совершенным.

Как женщина была поставлена ниже ступени мужчины речением Его: «Мужчины выше их ступенью», так и сотворенное по форме поставлено ниже ступени Того, Кто создал его по Своей форме, хотя оно и по Его форме. Из-за этой ступени, которой Он отличается от него (сотворенного), Он явился свободным от нужды в мирах и Первым активным, а форма – второе активное, не имеющее той первичности, которая у Бога. И воплощенные сущности различаются по степеням, и воздает каждому должное всякий знающий. Поэтому любовь к женщинам была для Мухаммада (мир ему!) следствием Божьего проявления любви, а Бог «дал каждой вещи ее строй», который – воплощение воздаваемого ей должного. А Он дал ей лишь причитающееся ей по ее названию, т.е. по универсальной сущности того причитающегося. И он упомянул сначала женщин, ибо они – пассивное; так и природа идет прежде того, кто получил из нее существование в форме. Природа, по сути, не что иное, как Божественное дыхание, в котором открылись формы мира от высших до низших вследствие струения (Божественного) вдуновения в мире минералов. А то струение (вдуновения), от которого (произошло) существование духов и атрибутов, является иным.

Кроме того, он (мир ему!) использовал в этом речении числительное «три» в мужском роде, отдав преимущество женскому роду (исчисляемых предметов) над мужским. Между тем арабы отдают предпочтение мужскому роду в определении рода исчисляемых предметов и считают его мужским, если среди них есть хотя бы один предмет мужского рода, и употребляют в этом случае числительное женского рода. А он (мир ему!) – араб. Но он учел смысл, который имел в виду, говоря о любви, поскольку поставил любовь на первое место. И был Бог милостив к нему, научив его тому, чего он не знал. Поэтому он предпочел женский род (исчисляемых) мужскому, употребив числительное «три» в мужском роде. Сколь же ведомы ему (мир ему!) (интеллигибельные) сущности, и сколь ревностно блюдет он долженствующее каждому!

Последнее же (исчисляемое), как и первое, у него женского рода, и «аромат» между ними – как «он» в своем существовании, ведь мужчина поставлен между Универсальной сущностью, от которой он появился, и женщиной, появившейся от него. Таким образом, он помещен между двумя понятиями, обозначаемыми женским родом: считающейся женского рода «Универсальной сущностью» и действительным женским родом.Так и «женщины» - действительного женского рода, а «молитва» - недействительного женского рода. А «аромат», (стоящий) между ними, имеет мужской род, подобно Адаму между Универсальной сущностью, от которой он получил существование, и Евой, получившей существование от него; или, если угодно, «атрибутом» - «атрибут» (в арабском языке) женского рода – или «силой» - она тоже женского рода. Итак, ты обнаружишь, что женский род всегда первенствует, даже у тех, кто считает Бога причиной существования мира: «причина» женского рода.

«Аромат» же упоминается и стоит после женщин из-за благоухания создания, которое (имеется) в женщинах, ведь сладчайший аромат – объятия возлюбленной. Так утверждает и известная пословица. Будучи сотворен рабом в основе своей, он (Мухаммад) никоим образом не претендовал на господство, но оставался распростертым в состоянии пассивности, пока Бог не создал от него то, что создал. Он дал ему степень действенности в мире дыхания, которая есть благоуханный аромат. Таким образом, ему полюбился аромат, и он упомянул его после женщин.

Он учел ступени, которые принадлежат Богу в речении Его: «Высокий на ступенях своего величия обладател престола», ибо Он восседает на нем в силу Своего эпитета «Милостивый». И среди охватываемых престолом нет обойденных Божественной милостью. Об этом речение Всевышнего: «Милость Моя всеобъемлюща», и престол всеобъемлющ, а восседает (на нем) Милостивый. И в соответствии с интеллигибельной сущностью его происходит струение (Божественной) милости в мире, как мы неоднакратно показывали в этой книге и в «Мекканских откровениях».

Аромат упомянут Всевышним в оправдание Айше в связи с совокуплением: «Дурные женщины – для дурных мужчин, и дурные мужчины - для дурных женщин. Благие женщины – для благих мужчин, и благие мужчины – для благих женщин: сих не опорочит молва». И Он сделал запахи их благими, ибо речение – дыхание, а оно – воплощенная сущность запаха и несет с собой благое и дурное в зависимости от того, что появляется от него в форме речи. Поскольку оно в основе своей Божественно, постольку оно целиком благое, а потому есть аромат; поскольку же оно является предметом похвалы или порицания, постольку оно благое и дурное. Он (пророк) сказал о чесноке: «Это – растение, запах которого мне отвратителен». Он не сказал: «Растение, которое мне отвратительно», ведь не бывает отвратительной воплощенная сущность, отвратительным бывает то, что из нее появляется. А потому отвращение (вызывается) в силу либо всеобщей оценки, (либо не) соответствия характеру, цели или установлениям, либо отсутствия требуемого совершенства, либо прочего, нами не упомянутого.

И когда миропорядок, как мы установили, разделился на дурное и благое, полюбилось ему (Мухаммаду) благое (благоуханное), а не дурное. Ангелов же он описал как испытывающих недовольствие от дурных запахов сего существа из элементов, (запахов, исходящих) из-за совершающегося в нем гниения, - ведь он создан «из гончарной глины, из получившего форму праха», т.е. (праха) с переменчивым запахом. И именно ангелы испытывают к нему отвращение, (подобно тому) как скарабей не переносит запаха розы. Запах розы относится к благим, а для скарабея ее запах не благой. И у кого подобное строение по существу и форме, того Бог, услышав его, покарает, и радуется он впустую, ибо сказал Он: «Те, которые верят в пустое, отвергают веру в Бога», и предначертал им погибель, сказав: «Те погибнут». Ведь, тот, кто не понимает, где благое, а где дурное, вовсе лишен понимания.

Пророку (мир ему!) полюбилось лишь благое в каждом, а нет ничего кроме него. Можно ли представить в мире такое, что находило бы во всем лишь благое и не знало бы дурного? Мы сказали, что такого нет, ведь мы обнаружили, что Бог (а Он – основа, из которой появился мир) питает и отвращение и любовь; а дурное – не что иное, как то, к чему чувствуют отвращение, а благое – то, что любят. Мир же – по форме Бога, а человек – по обеим формам (мира и бога), поэтому нет такого темперамента, который постигал бы во всем лишь что-то одно. Но есть темперамент, различающий благое и дурное, зная при этом, что дурное для чувств – благое вне чувств и постижение благого в ней (вещи) отвлекает его от того, чтобы почувствовать дурное в ней. Такое возможно. Удаление же дурного из мира, т.е. мироздания, неправомерно. Ведь нет такой благой вещи, которая не обернулась бы дурной стороной для некоего темперамента, и наоборот.

Третье же, заключающее (первое) нечетное (число) – молитва. Он сказал: «А молитва стала для меня зеницей ока», ибо она – свидетельствование, будучи скрытой беседой между Богом и рабом Его: «Помните Меня, и Я буду помнить вас». Она – поклонение, разделенное между Богом и рабом Его на две половины: половина его – Богу, а половина – рабу Его. Говорится в истинной вести, что Всевышний изрек: «Разделил Я молитву пополам между Собой и рабом Своим: половина ее – мне, а половина – рабу Моему, и рабу Моему (воздастся) то, о чем он просил». Раб говорит: «Во имя Бога, милостивого и милоседного». Бог говорит: «Вспомнил Меня раб Мой». Раб говорит: «Хвала Богу, Господу миров»; Бог говорит: «Воздал Мне хвалу Мой раб». Раб говорит: «Милостивому, Милосердному»; Бог говорит: «Вознес Мне хвалу Мой раб». Раб говорит: «Держащему в Своем распоряжении Судный день»; Бог говорит: «Восславил Меня раб Мой – уполномочил Меня раб Мой». Сия половина целиком Всевышнего. Затем говорит раб: «Тебе поклоняемся и у Тебя просим помощи»; Бог говорит: «Этот (стих) - Мой и раба Моего, и рабу Моему (воздастся) то, о чем он просил» совмещая тем самым (раба и Бога) в этом стихе. Раб говорит: «Веди нас путем прямым, путем тех, которых Ты облагодетельствовал, на которых не гневаешься, которые не блуждают»; Бог говорит: «Сии рабу Моему, и рабу Моему (воздастся) то, о чем он просил». «Сии» всецело относится к рабу Его, как первая (часть молитвы) всецело относится к Всевышнему.

Отсюда вытекает обязательность чтения (суры, начинающейся словами) «Хвала Богу, Господа миров», ибо кто не читает ее, тот не совершает молитвы, разделенной между Богом и рабом Его. А она – тайная беседа, которая есть упоминание (зикр), а кто совершает упоминание Бога, тот оказывается вместе с Богом, а Бог – вместе с ним, ибо утверждает Божественная весть, что Всевышний изрек: «Я вместе с тем, кто совершил упоминанание». А оказавшийся вместе с Тем, упоминание Кого он совершил, увидит Того, Кто с ним, если он наделен зрением, и это – свидетельствование и видение. Если же он не наделен зрением, то не увидит Его. Тем самым молящийся узнает степень свою: видит ли он Бога сим видением в этой молитве или нет. И, если он не видит Его, пусть поклоняется Ему с верой, как если бы видел Его, и представляет Его там, куда устремлен взор его во время беседы с Ним, и обратив слух на то, чем ответствует ему Бог.

Если он – имам своего мира и ангелов, молящихся с ним (а всякий молящийся – имам, вне сомнения, ибо ангелы, как сказано в (Божественной) вести, творят молитву позади раба, если он молится в одиночестве), то он получает степень посланников в молитве, а это (степень) замещения Бога. Говоря: «Бог услышал воздающего хвалу Ему», он сообщает самому себе и стоящим сзади, что Бог услышал его, а ангелы и присутствующие (на молитве) говорят: «Господи, слався». Таким образом, Бог языком раба Своего говорит: «Бог услышал воздавшего хвалу Ему». Взгляни же, сколь высока степень молитвы, и куда он приводит молящегося.

Кто не обрел ступени видения (Бога) в молитве, тот не достиг цели, и не было ему в ней услады, ибо он не увидел Того, с кем беседовал. Если он не услышал то, что Бог отвечал ему во время ее, значит он не обращал слух свой. А тот, кто в молитве не присутствовал при Господе своем, не слыша при этом и не видя (Его), на самом деле не молящийся, и он не из тех, кто «обратил слух свой, став свидетелем».

Молитва – единственный вид поклонения, исключающий одновременно какое-либо другое занятие. Упоминание Бога – величайшее из всех в ней заключенных речений и деяний, - мы уже указывали в «Мекканских откровениях», каковы качества Совершенного человека в молитве. Ведь Всевышний Бог сказал: «Молитва удерживает от гнусного и противозаконного», так как молящемуся предписано не заниматся ничем иным, пока он молится и называется молящимся.

«Упоминание Бога есть самое великое» в ней (молитве), т.е. упоминание, которое проистекает от Бога к рабу Его, когда Он воздает ему просимое. И славославие Ему более велико, нежели упоминание рабом Господа своего в ней (молитве), ибо величие принадлежит Всевышнему Богу. Поэтому сказал Он: «Бог знает вашу деятельность», а также: «...или обратил слух свой, став свидетелем», а обращение им слуха – следствие упоминания Богом во время ее (молитвы). По этой причине, а также потому, что сущее – от интеллигибельного движения, переведшего мир из небытия в (состояние) существования, молитва охватила все (виды) движения, а их три: вертикальное движение, оно - стояние молящегося; горизонтальное движение, оно – коленоприклонение и простирание ниц молящегося; колебательное движение, оно – совершение им поклонов. Движение человека вертикальное, животного – горизонтальное, а растения – колебательное; у минерала же нет собственного движения: если камень и движется, то с помощью чего-либо.

Он сказал: «... а молитва стала для меня зеницей ока», и становление ее таковой он сопряг не с собой: ведь явление Бога молящемуся от Всевышнего, а не от молящегося. И если бы Он не упомянул этой особенности Сам, то (тем) приказал бы ему молиться иному проявлению Себя для него. И коль скоро это происходит от Него как обязательное, то и свидетельствование (Бога) обязательно.

Он сказал: «... молитва стала для меня зеницей ока», т.е. не чем иным, как свидетельствованием Любимого, на котором останавливается оно любящего. Увидев Его, око замирает и уже не смотрит ни на что иное, кроме Него, в вещи или не-вещи. Поэтому запрещено ему (молящемуся) оборачиваться во время молитвы; такое движение – возни дьявола, совершаемые тайком против молитвы раба Божьего: они лишают его свидетельствования Любимого. И если Он – Любимый сего оборачивающегося, то он в молитве своей обращается лицом только к Нему. Человек знает в душе свое состояние (хал), таков ли он в этом особом поклонении или нет, ведь «человек – верный обличитель самого себя, хотя бы желал принести извинения за себя». Он знает в душе, что в нем ложь, а что правда, ведь вещь не остается в неведении относительно своего состояния: состояние ее (постигаемо) для нее мистическим знанием.

Кроме того, слово «молитва» имеет и другой смысл. Всевышний приказал нам молиться Ему и возвестил нам, что Он благославляет нас. Итак, молитва (и благословление исходит) от нас и от Него. Если молящийся – Он, то Он отстает в силу Своего эпитета «Последний». Он отстает от существования раба (Своего), являясь воплощенной сущностью Бога, которого творит раб в сердце своем путем мысленного созерцания или копирования. Это – бог вероисповедания (илях ал-итикад), и он разнообразен в соответствии с подготовленностью того вместилища. Как сказал Джунейд, отвечая на вопрос о познании Бога и познавшем (Его): «Цвет воды – это цвет (вместившего) ее сосуда». Это точный ответ, возвестивший нам, что есть на деле. Итак, таков Бог, благославляющий нас.

Если же молимся мы, то эпитет «последний» принадлежит нам, и тогда мы находимся, как уже говорили, в состоянии имеющего этот эпитет. Тогда мы таковы, каково наше состояние, и Он смотрит на нас лишь как на (имеющих) ту форму, которую мы несем.

Всевышний сказал: «Всякий знает свою молитву и восхваление», т. е. степень свою в отставании (своего существоваеия от Бога) в поклонении своем Господу своему и степень свою в восхвалении Его выявляемом соответствующей его подготовленности чистотой. Ибо нет такой вещи, которая не восхваляла бы Господа своего, Терпеливого, Всепрощающего; потому недоступно пониманию восхваление мира по отдельным частям. И есть такая степень, при которой к самому возносящему хвалу рабу относится местоимение в речении Его: «Нет ни одного существа, которое не воссылало бы хвалы во славу его», т.е. самому этого существа. Местоимение в речении Его: «... хвалы во славу его» относится к существу, т.е. (надо читать): «Во славу того, что в нем славословно».

Как мы уже говорили о придерживающемся вероисповедания, он славословит того бога, которого считает (Богом) и с которым связал свою душу. Но то, что им сделано, к нему и относится, и славославит он лишь самого себя: кто превозносит изделие, тот тем самым, конечно же, превозносит изготовившего (его), ведь и хорошее и плохое в нем – от сделавшего его. Бог вероисповедании создан для нуждающегося в нем, и он – его изделие, поэтому славословие его тому, что, согласно его верованию, (есть бог), - славославие самому себе. Поэтому он порочит вероисповедания других (людей), а будь он справедлив, не делал бы этого. Но это, без сомнения, неведомо поклоннику каждого определенного кумира, ибо восстает он против верований других (людей). Знай же он слова Джунейда: «Цвет воды – это цвет (вместившего) ее сосуда», уступил бы каждому его вероисповедание и познал бы Бога в какждой из форм и каждом из (богов) вероисповеданий.

Он (придерживающийся вероисповедания) – полагающий, а не знающий, поэтому Он сказал: «Я таков, каким Меня полагает раб Мой», появляюсь для него лишь в форме (бога) его вероисповедания. И если пожелает Он, сделает (его) неограниченным, а если захочет, ограничит (его) рамками. Бог вероисповеданий заключен в пределы, он – бог, вмещенный сердцем раба своего. Абсолютного же Бога не вмещает никакая вещь, ибо он – воплощенная сущность вещей и воплощенная сущность Самого Себя. О вещи же не говорится, ни что она вмещает саму себя, ни что она не вмещает ее (свою воплощенную сущность), - разумей же это.